О современной философии берегозащиты.

  По профессии Юрий Верба морской геолог, но он говорит о себе: «Я береговик, — и поясняет: — Береговая зона — это место, где встречаются и противоборствуют пять стихий: ветер, вода, биосфера, суша и человек, который со своими техническими возможностями не уступает по мощи остальным четырем. И есть специалисты по всем этим сферам — геологи, гидрологи, биологи… Каждый из них на береговую линию смотрит узко, в отличие от береговиков, использующих данные этих наук в комплексе».
 
  Игнорирование мнения береговиков в буквальном смысле стоит дорого. Это особенно хорошо видно на примере портовых и курортных городов. В нашем случае — на примере Одессы, с которой и начался наш разговор. 
— Как правило, — говорит Юрий Верба, — строительство порта без учета рекомендаций профессионалов может существенно изменить береговую линию. Например, «съесть» песчаные пляжи и прибрежные территории, как это случилось в Одессе после строительства по соседству Ильичевского порта.
  Всегда вдоль берега с одного места в другое движутся наносы — песок, галька, гравий… Этот строительный материал для пляжей перемещается ветром, волнами, причем в какую-то из сторон сильнее. По многолетнему периоду миграций определяется результирующее направление движения. Если это движение перерезает какая-либо преграда, например, подходной канал порта, его шпоры, наносы прерывают свой путь и постепенно накапливаются у преграды со стороны движения потока. С другой стороны берега начинают размываться, так как течение и волны уже не несут обычный объем песка или гальки, но продолжают работать в традиционном направлении. Без знания направления движения наносов не строится ни один порт мира. Строительство порта — это самое мощное вмешательство в жизнь береговой зоны, поэтому надо знать возможные негативные последствия и предусмотреть еще на стадии проектирования компенсирующие мероприятия.
  После войны была организована хорошо оснащенная экспедиция Академии наук СССР во главе с В. П. Земковичем. Перед ней стояла задача изучить происходящие на всем черноморском побережье страны процессы и с учетом полученных данных порекомендовать наиболее приемлемые места для строительства новых портов, в которых очень нуждалась экономика СССР. В результате этих исследований была создана схема движения потоков наносов по всему побережью. Что касается одесского региона, то было убедительно доказано, что поток наносов движется от Днестра к Одессе.
  Более того, о том, что наносы движутся с юго-запада, отлично знали первостроители Одессы. Еще в XVIII веке автор проекта Одесского порта предписывал ежегодно вывозить не менее тысячи подвод гравия из-под Карантинного мола, чтобы наносы не заполняли канал.
  Одесса потенциально — курорт с прекрасными песчаными пляжами. Другое дело, что этим сполна не удавалось насладиться, поскольку город строился, а самый дешевый песок лежал рядом. До революции весь пляж Люстдорф напоминал песчаный карьер: отдельно лежали кучки гравия, отдельно — отсеянный песок. Хозяин пляжа Аркадия продавал песок до последней песчинки. В 1922 г. эту торговлю временно запретили, и пляжи очень быстро восстановились. Но уже в 1933 г. Аркадия вновь стала донором строек. По сообщению экспедиции, о которой я упоминал, в 1946 г. с пляжа перед мысом Большой Фонтан вывозили 200 тыс. м 3 гальки в год. Это тот объем, который естественным путем восстанавливается примерно за 200 лет. Не менее разрушительное действие оказало на побережье Одессы строительство Ильичевского порта.
  К сожалению, его проектировщики проигнорировали результаты исследований Академии наук о движении потоков наносов в регионе. Признание этих выводов потребовало бы компенсационных мер по защите берегов от Ильичевска до Одессы, что повлекло бы значительное удорожание строительства. Поэтому пошли по такому пути: провели исследования местными силами и объявили, что поток наносов движется в противоположную сторону.
  В итоге тот песок, который веками шел на Одессу, был перехвачен подходным каналом и шпорами Ильичевского порта. Там, как известно, уже намыло значительную дополнительную территорию. А с другой стороны началось стремительное размывание берега.
  До строительства порта средняя многолетняя скорость размыва берега была около полуметра, после — до 6 м в год. Капитальная съемка показала, что с 1948-го по 1974 г. к югу от Черноморки было размыто 100 м берега. Иными словами, до вмешательства человека было потеряно 6,5 м, остальные 93,5 м пришлись на 15 лет существования порта.
  Конечно, этот процесс не может бесконечно длиться столь интенсивно. Природа своими силами старается создать равновесное состояние береговой линии. Если ничего не делать, мы вернемся к исходным показателям размыва, но лет этак через 200, когда потеряем огромную территорию или средства на ее защиту.
— А как повлияло на состояние береговой зоны появление Одесского порта и построенного недалеко четверть века назад порта Южный? 
— Одесский порт находится почти в конечной точке движения потоков наносов, которые шли на куяльницко-хаджибеевскую пересыпь. Его появление только сократило скорость нарастания пересыпи. В среднем за последние сто лет она составляла 30 см в год.
  При строительстве порта Южный те же специалисты, что работали над проектом Ильичевского порта, опять пошли «по своему пути». Вопреки имеющимся данным объявили, что поток наносов идет от Южного к Одессе. Это послужило основанием сэкономить на вывозке грунта, который стали сбрасывать тут же, у подходного канала. При этом пообещали: размываемый грунт понесет в сторону Одессы и благодаря этому образуется сплошной пляж от Южного до города шириной в 20 м. Из затеи ничего не вышло. Поток оказался направлен в противоположную сторону, но он настолько слабый, что никакого существенного влияния не оказывает. Разве что стоит отметить: грунт пошел в подходной канал порта.
— С Южным одесситам повезло. Но что делать в тех случаях, когда строительство порта серьезно нарушило движение наносов? Какие есть способы защиты берега и какие из них считаются наиболее, скажем так, экологичными? 
— Если говорить конкретно об Ильичевском порте, то проект должен был предусмотреть вариант, который во всем мире известен как «bypassing». Для восстановления движения потока наносов на разрушающуюся сторону надо перебрасывать песок в объеме, адекватном той массе, что накапливается у южной шпоры. Могут быть варианты строительства берегозащитных сооружений, например, прерывистого волнолома, который изменит направление движения наносов.
  Если говорить в целом о защите берегов с протяженными песчаными пляжами, то наиболее прогрессивен, экономичен и применяем в мире так называемый способ свободных пляжей. Они создаются там, где для этого есть природные условия, но не хватает материала. Достаточно просто пополнять пляжи песком. Волна, получив необходимый стройматериал, сама восстанавливает берег.
  Такой вид берегозащиты очень популярен в Голландии, Австралии. В США существует более 200 свободных пляжей. К этому способу начали прибегать поляки, прибалтийские страны.
  Пляж — это идеальное берегозащитное сооружение. Волна, взбегая на него, гасит свою энергию.
  Характерна история строительства в Пицунде еще в советские времена санатория для интуристов. Берега заковали в мощнейший железобетон, хотя береговики предупреждали, что это не только бесполезно, но и опасно. К счастью, сильный шторм случился до того, как санаторий заселили. От берегозащиты ничего не осталось. Бетонные глыбы находили за несколько десятков метров в море. Волны выбили стены первого этажа одного из корпусов, оставив только колонны и двухметровый слой гальки. Возникла угроза разрушения корпуса. В Пицунду вновь начали свозить бетон, проектировать новые ограждения. Пока готовились к стройке, решили временно принять предложение береговиков и создать свободный пляж. Этого оказалось вполне достаточно для сохранения и побережья, и зданий.
— В 60-х одесское побережье тоже заковали в железобетон. Спасали город от оползней. Насколько эффективно справляется со своей задачей построенная вдоль побережья цепочка волноломов? 
— В проектах строительства в Одессе железобетонных заграждений море называлось виновником массовых оползней. И это тоже была грубейшая ошибка.
Раньше на территории Одессы оползни происходили с периодичностью один раз в 100—300 лет. Но так было до тех пор, пока в город не провели водопровод без канализации и очистных сооружений. Фактически запустили под город целую реку. Там образовался водоносный горизонт мощностью до 16 м. А для суглинков, на которых стоит город, вода хуже динамита. Размоченный, он напоминает манную кашу. Именно по этой причине оползни стали происходить в десять раз чаще.
  Но произошло вот что. В результате оползней на смену довольно крутому береговому профилю пришел пологий, более устойчивый. Море отступало, так как вода не в состоянии была размыть оползни в таких объемах, которые к тому же защищали глыбы известняка. Зрительно казалось, что море завоевывает берег, но все было наоборот. Капитальные съемки берега, начиная с 1863 г. и вплоть до начала его бетонирования, показывают, что только на 4-километровом участке (от Ланжерона до Аркадии) город отвоевал у моря 15 га. Словом, «манная каша» расползлась и город приобрел дополнительную берегозащиту.
  Поэтому решение спасаться от оползней, заковав одесское побережье в бетон, свидетельствовало только о низком уровне специалистов, выдвинувших эту идею.
Шторм для берега — не зло, а великое благо. Шторм обеспечивает водообмен, несет стройматериал для берегов, питательные вещества для береговой биоты. Шторм — санитар. При разрушении берега в воду попадает много глинистых взвесей. Они адсорбируют на себе вредные вещества, которые уносятся дальше в море.
  К сожалению, доводы, которые уже тогда составляли идеологию берегозащиты в цивилизованном мире, не были услышаны. Проект берегозащитных сооружений один к одному скопировали у грузинских коллег, оградивших береговую линию Кавказа от «большого» моря волноломами и бунами.
  У одесского побережья сегодня картина печальная. Ослаблен водообмен. Вода сильно опреснилась. Мидия здесь уже ничего не фильтрует — выжить бы.
  В Грузии признали ошибочность решений: некоторые бетонные заграждения разобрали, а вместо них создали свободные пляжи. Любопытно: те, кто зарабатывал на строительстве заграждений, на продаже стройматериалов, оказались в числе самых ярых противников создания свободных пляжей. Но очень важно — тогда в Грузии по инициативе береговиков было создано НТО «Грузморберегозащита».
— А кто в Украине отвечает за морское побережье? 
— В Одессе областное противооползневое управление ликвидировано, функции переданы облжилкоммунхозу, то есть людям, которые к этому не имеют никакого отношения.
  Сегодня Украина — единственное в мире морское государство, не имеющее своего научного центра по изучению морских берегов и головной организации, которая бы объединила специалистов.
  Украина не имеет даже собственного законодательства в этой области. Во всех странах есть свод нормативных актов, так называемый «coastalzone management», в котором оговаривается, что можно в прибрежной зоне строить, что нельзя.
  Практически нет страны в мире, где бы не была строго определена зона застройки побережья, которое считается национальным достоянием и к которому каждому гарантируется свободный доступ. В Украине же по этому поводу принят ряд постановлений, содержащих массу противоречий, что создает лазейки для различных нарушений.
— Я знаю, что вы по заказу Одесского городского управления инженерной защиты и благоустройства территории разработали концепцию реконструкции берегов Одессы, которую в виде эксперимента предполагалось частично осуществить уже этим летом... 
— Это так. Концепция основана на последних достижениях науки и практики. Она с учетом особенностей каждого участка побережья предусматривает конкретные меры. Скажем, от мыса Большой Фонтан до Черноморки предлагается создать свободный пляж. На участках побережья, протянувшихся вдоль центральной части города, нужно убрать волноломы и нарастить поперечные буны, которые будут задерживать песок у берега. Важная роль отводится созданию искусственных рифов для увеличения массы морских организмов-фильтратов. Кроме того, концепция требует архитектурно-ландшафтных решений. Берегозащита не должна уродовать берег, как мы это сделали серыми бетонными кубами.
Но работа была положена под сукно. Мы с кандидатом биологических наук Олегом Кудинским предлагали хотя бы в качестве эксперимента разобрать волнолом на одном из участков. Даже это не удалось.
  Последнее всеукраинское совещание по вопросам берегозащиты, состоявшееся два года назад в Ялте, разочаровало. Похоже, бетон в Украине будет оставаться идеалом берегозащиты до тех пор, пока он остается хлебом для гидротехников, строителей… Или до тех пор, пока бесхозный берег кормит чиновников и специалистов другого профиля.

Интервью взяла
Валентина МИХАЙЛОВА